Анестезиология - статьи для изучения

Обновлено: 17.05.2024

Наряду с явным прогрессом развитие обезболивания дает и весьма ощутимые негативные последствия, создает новые проблемы.

Изобретение шприца для инъекций открыло следующий этап в новейшей истории наркотиков. Действие веществ, попадающих прямо в кровь, усиливалось в несколько раз. Сегодня употребление наркотиков в первую очередь связывают с инъекциями, хотя их и едят, и пьют, и курят, и нюхают.

Явление наркозависимости было отмечено в 70-е годы XIX века. Сначала речь шла о только что изобретенных лекарствах (кокаин, морфин), затем европейцы узнали, что в Перу, к примеру, листья коки жевали еще во времена Великого Инки, а употребление опийного мака на территории Испании известно как минимум с 4200 года до н.э. Сегодня в перечне наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, то есть необходимых для приготовления добавок, более трехсот наименований. Главным свойством этих веществ является способность изменять сознание человека, а история их употребления уходит в глубокое прошлое. Античные авторы лишь зафиксировали наличие этой куда более древней традиции. Об этом свидетельствует известная, хотя и не совсем ясная история Геродота, за пять веков до нашей эры описавшего скифские племена, которые кочевали между Доном и Дунаем, к северу от Черного моря. Геродот подивился их обычаю использовать зерна конопли. Скифы не то принимали паровые ванны, бросая на раскаленные камни эти зерна, не то жгли их в костре, усевшись вокруг, но так или иначе они пьянели, как греки от вина, и начинали петь и танцевать. Теперь коноплю называют марихуаной и выращивают в 120 странах, и это самый распространенный наркотик в мире.

Христианство в борьбе с язычеством и шаманизмом, неразрывно связанными с наркотическими веществами, подвергло их строжайшему запрету. Европейская цивилизация стала заново открывать для себя эти вещества в конце XVIII - начале XIX веков. А сто лет спустя начался фармакологический бум. Выдающиеся врачи Европы надеялись, что синтез новых лекарств позволит совершить прорыв в терапии.

В 1845 г. в Париже психиатр Жак-Жозеф Моро присутствует на собраниях "Клуба любителей гашиша" - среди них Александр Дюма, Теофиль Готье, Шарль Бодлер, Эжен Делакруа. В 1803 г. немец Фридрих Сертюрнер из опиума выделил морфин, который впоследствии применялся как внутривенный анестетик; в 1898 г. его соотечественник Генрих Дрезер синтезировал героин, который действует в 100 раз сильнее опиума-сырца. В 1859 г. еще один немец, Альберт Ниманн, выделил из листьев коки хлоралгидрат кокаина, а через 20 лет его предлагает своим пациентам доктор Зигмунд Фрейд. Увлеченные химическими экспериментами врачи и не подозревали, что собственными руками открывают дверь в коллективное бессознательное царство человечества.

В 1938 г. в Швейцарии Альберт Хоффман, искавший средство для облегчения мигрени и спазмов матки во время беременности, открыл галлюциноген ЛСД-25. Самым сильным наркотиком галлюциногенной группы на сегодняшний день считается диметилтриптамин (ДМТ).

Внутривенное потребление наркотиков привело к стремительному распространению ВИЧ-инфекции и вирусного гепатита. С начала 2000 года в России отмечен бурный рост заболеваемости. По Самарской области на 22 ноября 2000 г. выявлено 4180 ВИЧ-инфицированных. В 98% случаев отмечено совместное употребление наркотиков (Гусарова Г.И., 2000; Столяров Е.А. и соавт., 2000).[7]

Анестезиология - статьи для изучения

предоставляем актуальную медицинскую информацию от ведущих специалистов, помогая врачам в ежедневной работе

ОБЕЗБОЛИВАНИЕ ПОСЛЕ ОПЕРАЦИИ КЕСАРЕВА СЕЧЕНИЯ

О. Хабиб
O. Habib

Резюме. Исследование проводили двойным слепым методом с контролем плацебо. Его целью была оценка эффективности обезболивания 100 мг ректальными свечами натрия диклофенака после операции кесарева сечения, проводимой под анестезией с субарахноидальным введением 0,5% буливакаина и 0,2 мг морфина. В течение первых 48 ч после операции в обеих группах (с диклофенаком и плацебо) наблюдали приблизительно одинаковый обезболивающий эффект (оценка по шкале визуальных аналогий) в покое и при движении. Однако диклофенак продлил обезболивающий эффект в среднем на 5 ч-с 13445 мин до 18458 мин (р < 0,03). Побочные явления (тошнота, рвота, усиленное выделение лохий, зуд, потребность в дополнительном обезболивании) регистрировались в обеих группах приблизительно с одинаковой частотой.
В ряде исследований продемонстрирована эффективность субарахноидально вводимого морфина для анальгезии после операции кесарева сечения. Безболевой период длится около 24 ч. Однако действие морфина в сочетании с диклофенаком (Д) не изучали. В ходе ретроспективной проверки в нескольких клиниках высказали предположение о том, что дополнительное ректальное введение Д в конце операции кесарева сечения отодвигает в среднем на 5 ч назначение первой дозы анальгетика в послеоперационном периоде (через 20 ч вместо привычных 14 ч). В предыдущих работах отмечали, что Д улучшает качество анальгезии при выполнении операции под общей или спинальной анестезией, при этом не требуется дополнительного спинального введения морфина. Цель исследования - оценить эффективность Д в купировании болевого синдрома в послеоперационном периоде при проведении субарахноидальной анестезии буливакаином под давлением и морфием.
Методы. В исследовании, одобренном этическим комитетом, приняли участие 50 пациенток, которым планировали операцию кесарева сечения под спинальной анестезией. Все участницы дали информированное согласие, ни у кого не было противопоказаний к спинальному введению морфина и использованию нестероидных противовоспалительных средств.
Премедикация: 150 мг ранитидина вечером и утром перед операцией, 30 мл цитрата натрия непосредственно перед операцией. У всех пациенток - стандартная анестезия 2,5 мл 0,5% гипербарического бупивакаина в сочетании с 0,2 мг морфина субарахноидально. Люмбальная пункция - в положении сидя. Дополнительные жидкости и эфедрин назначались по усмотрению анестезиолога. Перед анестезией пациентки получали в запечатанном конверте послеоперационное назначение - свечу с Д либо свечу-плацебо. Ни пациентка, ни врач не знали о характере назначения. Послеоперационное обезболивание осуществляли посредством введения 10 мг морфина внутримышечно и 2 таблеток ко-промаксола перорально каждые 6 ч (по показаниям). В соответствии с Ноттингемским стандартом морфин внутривенно назначали в первые 12 ч после операции при согласовании с акушером-анестезиологом во избежание риска респираторной депрессии, в таком случае Д назначали не ранее чем через 18 ч.
Состояние больных оценивали через 1,2,4,6,9, 12, 24 и 48 ч после операции с учетом таких критериев, как боль, тошнота, рвота, седация и частота дыхания. Болевой синдром оценивали по стандартной 10-балльной шкале визуальных аналогий в состоянии покоя и при движении. Выраженность тошноты и рвоты оценивали по 4балльной шкале (0 - тошноты и рвоты нет; 1 - легкая тошнота; 2 выраженная тошнота; 3 - рвота).
Седацию оценивали по 4-балльной шкале (0 - полное бодрствование; 1 - легкая сонливость; 2 выраженная сонливость; 3 - состояние сна). Регистрировали время и количество вводимого анальгетика и проявление болевых реакций во время сна. Регистрировали объем кровопотери per vaginum.
Демографические показатели и побочные эффекты оценивали по Chi-squared-тест. Т-тест использовали для оценки обезболивающего эффекта (определение времени введения следующей дозы анальгетика). Манна - Уитни U-тест для сравнительной оценки болевого синдрома.
Результаты. В табл. 1 представлены демографические показатели для двух возрастных групп и групп, выделенных в зависимости от массы тела, с учетом количества имеющихся в анамнезе операций кесарева сечения. Пациенткам, получившим Д, первая доза анальгетика в послеоперационном периоде потребовалась значительно позже, чем получившим плацебо (соответственно через 18458 мин и 13445 мин). Потребность в дополнительном введении морфина была сравнительно одинаковой для обеих групп (табл. 2).

Таблица 1. Демографические данные

Таблица 2. Время проведения первичной анестезии и потребность в дополнительном введении морфина

Плацебо (n=25)	Диклофенак (n=25)
Среднее время до проведения первичной	13 ч 45 мин	18ч 58 мин
анестезии (СО)	(8 ч 24 мин)	(7 ч 48 мин)
Потребность в дополнительном введении морфина:
в течение 48 ч	7	6
в течение 12ч	2	1

Определяемые методом midwife.
В более ранних исследованиях Д назначали на фоне общей анестезии при проведении операции кесарева сечения либо при спинальной анестезии без дополнительного интратекального введения морфина. Оба исследования подтвердили значительный опиоидный спарринговый эффект Д (контроль эффективности обезболивания самим пациентом). Из-за риска развития поздней респираторной депрессии на фоне пролонгированного действия морфина при проведении спинальной анестезии контроль эффективности обезболивания самим пациентом в раннем послеоперационном периоде противопоказан. Тем не менее в обеих группах необходимость в дополнительном введении морфина внутримышечно была примерно одинаковой (соответственно 23 и 24%).
В нашем исследовании особое внимание уделено оценке болевых ощущений при движении. После операции кесарева сечения необходимо адекватное обезболивание, так как для матери очень важно как можно скорее начать ухаживать за своим ребенком. В этом смысле Д дал наилучший обезболивающий эффект, однако существенная разница в обезболивании определилась между двумя группами на 9-м часу послеоперационного периода.
У 2 пациенток в ходе операции была диагностирована атония матки и начато вливание синтоцинона.

Оценка (в баллах) степени выраженности боли после операции кесарева сечения в группах больных, получивших диклофенак( · ) и плацебо ( ° ).
Представлены диапазоны индекса визуальных аналогов. *p

Впоследствии у этих больных отмечалось повышенное выделение лохий. И хотя теоретически негормональные противовоспалительные средства могут спровоцировать послеродовое кровотечение (вследствие угнетения функции тромбоцитов и токолитической активности), никаких серьезных побочных явлений не наблюдалось ни в этом, ни в других аналогичных исследованиях.
Общепризнано, что назначать опиоиды внутривенно после применения их для спинальной анестезии можно не ранее чем через 12 ч.
В случае расширенного использования анальгетических средств до и во время операции, а также в ранний послеоперационный период дальнейшее обезболивание проблематично, особенно если тошнота и рвота не позволяют использовать пероральные анальгетики. По окончании действия местных анестетиков необходимы рациональный режим и правильный подбор обезболивающих средств, не дающих ненужной седации, для достижения длительной анальгезии. В этом качестве идеально подходят нестероидные противовоспалительные препараты, существенно отдаляющие введение следующей дозы какого-либо анальгетика.

Dennis AR, Leeson-Payne GG, Hobbs GJ. Analgesia after Caesarean section. Anaesthesia 1995:50:297-9

Пройдя регистрацию вы можете добавлять в избранное понравившиеся статьи, а также получите подборку статей по вашей специальности

Загрузка полнотекстовых
версий журналов (PDF)

Список избранных статей
по вашей специальности

Видеоконференции
и многое другое

Данный информационный сайт предназначен исключительно для медицинских, фармацевтических и иных работников системы здравоохранения.

Информация не должна быть использована для замены непосредственной консультации с врачом и для принятия решения о применении продукции самостоятельно.

На основании вышесказанного, пожалуйста, подтвердите, что Вы являетесь действующим медицинским или фармацевтическим работником, либо иным работником системы здравоохранения.

Извините, но этот веб-сайт предназначен исключительно для специалистов здравоохранения.

Вестник анестезиологии и реаниматологии

Научно-практический журнал для анестезиологов, реаниматологов и врачей других специальностей. «Вестник анестезиологии и реаниматологии» является инструментом популяризации различных идей и точек зрения, способствующих развитию отечественной анестезиологии и реаниматологии.

Главный редактор журнала - Юрий Сергеевич Полушин, академик РАН, профессор, д.м.н., заслуженный врач РФ.

• специализированный журнал по анестезиологии и реаниматологии;

• входит в Перечень российских рецензируемых научных журналов ВАК, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук;

• размещение научных работ и результатов диссертаций ведущих специалистов, статей на тему современных технологий и методов лечения.

Оформить подписку можно следующим образом:

Текущий выпуск

АНЕСТЕЗИОЛОГИЧЕСКАЯ И РЕАНИМАТОЛОГИЧЕСКАЯ ПОМОЩЬ ВЗРОСЛЫМ И ДЕТЯМ

Цель: сравнить эффективность применения режимов поддержки давлением и принудительной вентиляции легких на завершающей стадии общей анестезии.

Материалы и методы. В исследование включено 58 пациентов. Всем выполнялись лапароскопические либо открытые оперативные вмешательства в условиях общей комбинированной анестезии с применением миорелаксантов и интубации трахеи. В конце операции, после ушивания мышечного слоя, пациенты были случайно разделены на две группы в зависимости от дальнейшего режима вентиляции: группа принудительного режима с двойным управлением вплоть до экстубации (n = 29) и группа режима самостоятельного дыхания с поддержкой давлением (n = 29). Оценивали временные параметры пробуждения, выраженность постэкстубационного кашля, параметры гемодинамики и оксигенации непосредственно перед и через 5 мин после экстубации.

Вывод. Применение режима самостоятельного дыхания с поддержкой давлением в конце общей комбинированной анестезии имеет ряд преимуществ по сравнению с использованием принудительного режима вентиляции. К ним относятся более быстрое пробуждение, экстубация и перевод пациента в отделение, меньшая выраженность постэкстубационного кашля, лучший газообмен после экстубации, а также менее выраженные гипертензия и тахикардия до нее.

Экстракорпоральная мембранная оксигенация (ЭКМО) является методом, который позволяет компенсировать критические изменения, вызванные острой дыхательной недостаточностью, при неэффективности лечения жесткими режимами искусственной вентиляции легких у пациентов с острым респираторным дистресс-синдромом в отделениях реанимации и интенсивной терапии. Поиск оптимального состояния системы гемостаза является одной из основных задач при лечении пациентов в критическом состоянии в условиях ЭКМО.

Цель: изучение изменений показателей системы гемостаза у пациентов с COVID-19 в условиях ЭКМО с определением необходимости их коррекции.

Материалы и методы. В соответствии с критериями включения и исключения в исследование вошло 100 пациентов: 72 мужчины и 28 женщин в возрасте от 26 до 75 лет, медиана 55 лет [47; 60]. Во всех наблюдениях проводили ЭКМО в вено-венозной конфигурации (ВВ-ЭКМО). Причиной развития дыхательной недостаточности, потребовавшей проведения ВВ-ЭКМО, являлась COVID-19-ассоциированная пневмония в 100% наблюдений.

Результаты. С 1-х по 7-е сут с момента подключения ЭКМО зафиксировано 49 эпизодов геморрагических и 76 эпизодов тромботических осложнений. Выявлено, что шанс развития тромбоза уменьшался в среднем на 0,3% при увеличении активности антитромбина-3 на 1%. Статистически значимая ассоциация риска тромбоза характерна также для уровня протромбина и протромбинового времени.

Заключение. Пациентам с COVID-19 в первые 7 дней проведения ЭКМО свойственны увеличение активированного частичного тромбопластинового времени, протромбинового времени и снижение числа тромбоцитов, активности протромбина, концентрации фибриногена. Риск тромбозов у пациентов данной группы статистически значимо снижается при увеличении активности антитромбина-3 и протромбина и повышается при возникновении необходимости увеличения дозы нефракционированного гепарина. Тактика рестриктивной антикоагулянтной терапии при использовании нефракционированного гепарина может быть принята во внимание как способ снижения риска тромбозов.

Цель: разработать прогностическую модель оценки риска развития энцефалопатии (ЭП) у пациентов с алиментарным панкреонекрозом.

Материалы и методы. Проведено одноцентровое проспективное когортное исследование на базе клиники факультетской хирургии ВолгГМУ за период с 2010 по 2020 г. Для построения модели прогнозирования риска развития панкреатической ЭП использовали логистический регрессионный анализ.

Результаты. Всего в исследование включено 429 пациентов. Определено, что у большинства больных ЭП манифестировала в 1-е, 2-е или 3-и сут после госпитализации. Статистически значимая прогностическая модель зависимости риска развития ЭП от клинико-демографических переменных показала, что увеличение тяжести состояния пациентов (по шкале SOFA) на 1 балл повышало риск в 1,9 раза, а повышение уровней билирубина на 1 мкмоль/л и мочевины на 1 ммоль/л увеличивало риск ЭП на 8 и 28% соответственно. При неалкогольном панкреонекрозе, по сравнению с алкогольным генезом заболевания, и при использовании раннего (до 3 сут) энтерального питания наблюдали статистически значимое снижение риска развития ЭП на 175,5 и 137% случаев. Специфичность и чувствительность модели составили 78,7 и 82,8% соответственно.

Выводы. При алиментарном панкреонекрозе усугубление тяжести состояния пациента, алкогольный генез заболевания, прогрессирование признаков печеночной и почечной недостаточности статистически значимо увеличивали риск развития ЭП. В то же время раннее энтеральное питание способствовало значимому снижению риска этого осложнения. Представленная прогностическая модель рекомендуется к применению в рутинной клинической практике.

Цель исследования: изучить гемодинамические и клинические эффекты левосимендана при нарушении насосной функции сердца у больных с сепсисом в зависимости от клинического исхода.

Материал и методы: ретроспективно проанализировали данные обследования 31 больного в возрасте 52,7 ± 2,8 года с сепсисом или септическим шоком, которые получали на 1‒4-е сут интенсивного лечения левосимендан в дозе 0,16 [0,15‒0,17] мг/кг
(0,11 [0,10‒0,12] мкг · кг -1 · мин -1 ). Выделили группы: 1-я - выжившие (n = 19), 2-я - умершие (n = 12). Центральную гемодинамику оценивали с помощью транспульмональной термодилюции. Отличия считали значимыми при p < 0,05.

Результаты. До введения левосимендана большинство показателей кровообращения и дозировки симпатомиметических препаратов не имели межгрупповых отличий. После введения препарата межгрупповых отличий в величине сердечного индекса не было (3,8 ± 0,3 и 3,5 ± 0,3 л/(мин · м -2 ); p = 0,479), однако в 1-й группе становились ниже, чем во 2-й, центральное венозное давление (7,0 ± 0,7 и 11 ± 1 мм рт. ст.; p = 0,005), лактатемия (1 [0,9‒1,8] и 2,4 [2,2‒3,3] ммоль/л; p = 0,04), дозировки норэпинефрина (0,2 [0,15‒0,35] и 0,5 [0,4‒0,6] нг/кг в 1 мин; p = 0,023), индекс глобального конечно-диастолического объема (693 [688‒28] и 870 [779‒961] мл/м 2 ; p = 0,0009) и уровень NT-proBNP (1 590 [1 080‒3 160] и 35 000 [21 400‒35 000] пг/мл; p = 0,0001), выше - глобальная фракция изгнания сердца (23 [21‒27] и 15 [12‒20]%; p = 0,015) и индекс функции сердца (6 [5‒8] и 3 [3‒4] мин -1 ; p = 0,003). Независимыми предикторами летального исхода у больных, получивших левосимендан, являются исходные оценка по шкале APACHE II > 19 баллов: площадь под ROC-кривой (ППК) 0,906 (p < 0,0001); шкале SOFA >9 баллов: ППК 0,805 (p = 0,0002); частота сердечных сокращений > 114 мин -1 : ППК 0,755 (p = 0,0095); уровень индекса общего периферического сосудистого сопротивления ≤ 1 700 дин · с · см -5 · м 2 : ППК 0,806 (p = 0,001).

Заключение: у больных с неблагоприятным исходом сепсиса до введения левосимендана была значимо выше оценка по шкалам APACHE II и SOFA, больше частота сердечных сокращений и ниже индекс общего периферического сосудистого сопротивления. У выживших больных инфузия левосимендана в стандартной дозе приводила к значимому улучшению общей насосной функции сердца на фоне увеличения глобальной фракции изгнания сердца и индекса функции сердца, что сопровождалось снижением уровня NT-proBNP. У умерших больных таких благоприятных изменений центральной гемодинамики не происходило, хотя сердечный индекс после введения инодилататора увеличивался. Целесообразны дальнейшие целенаправленные исследования по эффективности левосимендана у больных с сепсисом различной тяжести, а также уточнение показаний и противопоказаний к назначению этого препарата.

Разработчики клинических практических рекомендаций по острому почечному повреждению «Инициативы по улучшению глобальных исходов заболеваний почек» (KDIGO) указывают на необходимость введения новых биомаркеров для диагностики острого повреждения почек (ОПП).

Цель: изучение и оценка диагностической значимости уровней липокалина, ассоциированного с нейтрофильной желатиназой (NGAL), и молекулы повреждения почек-1 (KIM-1) у пациентов с ОПП в раннем послеоперационном периоде на фоне антибиотикотерапии.

Результаты. Уровни NGAL и KIM-1 в группе пациентов с ОПП до начала антибиотикотерапии были выше, чем в группе с сохранной функцией почек. Однако статистически значимое повышение уровня KIM-1 и NGAL выявлено лишь в группе пациентов с 3A, 3B стадиями ХБП по сравнению с группами пациентов с 1-й и 2-й стадиями ХБП. Второе важное наблюдение состоит в том, что наличие у больных коморбидной патологии привело к высокой частоте развития ОПП при назначении антибиотикотерапии - 35,86% (30‒42%; 95%ДИ).

Заключение. Взаимосвязь уровней NGAL и KIM-1 с уровнем клубочковой фильтрации (СКФ), а уровня KIM-1 - c наличием протеинурии как показателей нарушения фильтрационной функции почек позволяет считать, что уровни NGAL и KIM-1 отражают состояние фильтрационной функции почек. Отталкиваясь от данного наблюдения, следует принять, что уровни NGAL и KIM-1 могут быть использованы в качестве маркеров диагностики ОПП у пациентов, получающих антибактериальную терапию. Назначение антибиотикотерапии в послеоперационном периоде у больных с хирургической патологией и нарушенной функцией почек приводит к высокой частоте развития ОПП. Повышение на фоне антибиотикотерапии уровней KIM-1 и NGAL при ОПП предполагает их участие в репаративном процессе.

Цель исследования: оценить эффективность применения различных местных анестетиков при конверсии эпидуральной анальгезии во время физиологических родов в анестезию при необходимости экстренного оперативного родоразрешения.

Материалы и методы: проспективное рандомизированное исследование. В зависимости от используемого местного анестетика пациентки были разделены на три группы. В 1-й группе (n = 49) вводили 2%-ный раствор лидокаина в сочетании с 0,1 мг адреналина, во 2-й группе (n = 48) - 0,5%-ный раствор бупивакаина, в 3-й группе (n = 46) - 0,75%-ный раствор ропивакаина. В исследовании оценивали скорость наступления, уровень, длительность сенсомоторного блока, выраженность болевого синдрома, выявили частоту неудачной конверсии.

Результаты: неудачная конверсия в 1-й группе была у 16,3% женщин, во 2-й группе - у 14,6%, в 3-й - в 10,9% случаев, в связи с чем проводили общую анестезию. При исследовании болевого синдрома минимальная оценка по визуально-аналоговой шкале (ВАШ) через 3 ч после операции была при применении ропивакаина. Максимально быстрый сенсорный блок развился при использовании 2%-ного раствора лидокаина в сочетании с адреналином. Наиболее длительно моторный блок сохранялся после введения бупивакаина, в связи с этим пациентки 2-й группы позднее начинали активизироваться.

Выводы. Применение в качестве местного анестетика 0,5%-ного раствора бупивакаина при конверсии эпидуральной анальгезии в анестезию обеспечивает достаточный уровень обезболивания, позволяющий выполнить хирургическое вмешательство, однако сопровождается более выраженным моторным блоком, что оказывает негативное влияние на раннюю активацию родильниц в послеоперационном периоде. Использование 0,75%-ного раствора ропивакаина гидрохлорида создает наиболее благоприятные условия при оперативном родоразрешении, что подтверждается низкими оценками интенсивности боли по ВАШ как непосредственно перед хирургическим вмешательством, так и спустя 3 ч после операции, минимальным временем от момента индукции до разреза кожи, обеспечением адекватного сенсорного блока, отсутствием выраженного моторного блока и ранней активацией родильниц.

Цель: анализ текущего состояния особенностей применения эпидуральной анальгезии (ЭА) в рамках сочетанной анестезии при абдоминальных онкологических операциях в различных медицинских организациях России.

Результаты. Общее число респондентов, принявших участие в опросе, составило 217 специалистов из медицинских организаций различного уровня, преимущественно Северо-Западного федерального округа РФ (34,1%), с опытом работы по специальности свыше 15 лет (44,7%). По результатам исследования установлены следующие особенности проведения ЭА в рамках сочетанной анестезии в отечественной анестезиологической практике: преобладающая часть анестезиологов (63,6%) проводит катетеризацию эпидурального пространства (ЭП) в положении пациента сидя; препаратом выбора среди местных анестетиков (МА) является ропивакаин (84,2%); инициация ЭА, как правило, происходит до разреза (69,6%). При открытых оперативных вмешательствах 44,7% используют комбинированный способ проведения ЭА (непрерывная инфузия и болюсное введение), при лапароскопических - предпочтительного способа не наблюдается (комбинированный способ - 33,1%; только непрерывная инфузия - 35,5%; только болюсное введение - 31,4%). Чаще используются невысокие концентрации МА (0,2% ‒ 0,375%) в сочетании с низким объемом введения (4‒10 мл при болюсе, 4‒8 мл/ч при инфузии) как при открытых, так и при лапароскопических операциях. Достижение эффективной ЭА в большинстве случаев сопровождается применением более низких доз системных опиоидных анальгетиков (65,4%). Коррекция недостаточной степени интраоперационной анальгезии осуществляется по-разному: использование системных опиоидов (68,7%), усиление ЭА (17,5%), введение неопиоидных анальгетиков (13,8%).

Заключение. На сегодняшний день не существует единого подхода к способу проведения ЭА в рамках сочетанной анестезии. Результат проведенного опроса показал неоднозначность мнений специалистов относительно выбора концентраций МА для ЭА, скорости и объема введения его в ЭП. Поиск оптимального способа интраоперационной ЭА в абдоминальной онкохирургии является важнейшей клинической задачей с позиций снижения периоперационных осложнений.

Цель исследования: определить распространенность знаний о принципах Хельсинкской декларации среди российских анестезиологов-реаниматологов и оценить, насколько эти принципы соблюдаются в клинической практике.

Материалы и методы. Дизайн исследования ‒ создание анкеты (44 вопроса) в онлайн- и офлайн-форматах. Анкета включала три блока: личные данные, характеристика места работы респондента, применение декларации в клинической практике респондента. На часть вопросов можно было дать открытые ответы. К участию в анкетировании приглашались лица с высшим медицинским образованием, закончившие ординатуру и/или интернатуру по специальности «анестезиология и реаниматология» и работающие по ней в Российской Федерации.

Результаты. На вопросы полностью ответили 140 (21,5%) респондентов. С Хельсинкской декларацией по безопасности пациентов было знакомо 76,4% опрошенных, но из них лишь 17,1% посчитали, что у них достаточно знаний об этой концепции. На рабочем месте положения Хельсинкской декларации по безопасности пациентов соблюдают 43,6% опрошенных, а 49,3% затруднились ответить, следуют ли они в своей работе рекомендациям декларации. Отмечен удовлетворительный уровень соблюдения обязательных стандартов мониторинга в периоперационном периоде, однако все без исключения стандарты минимального мониторинга состояния пациента, рекомендованные EBA, применяются лишь в 23% учреждениях, 26,4% респондентов имплементировали в свою практику «чек-лист безопасной хирургии» (Safe Surgery Checklist), подготовленный Всемирной организацией здравоохранения. Систему отчетности/уведомления о развитии нежелательных явлений или критических состояний в периоперационном периоде используют 58,6% респондентов.

Вывод: многие из опрошенных анестезиологов-реаниматологов знают о Хельсинкской декларации по безопасности пациентов и успешно применяют ее положения в своей клинической практике, однако часть врачей делают это неосознанно, не понимая, каким стандартам они следуют. Организация и проведение дополнительных образовательных программ могут улучшить знания и осознанность врачей на пути к более безопасному лечению пациентов. Представляется актуальным введение единых чек-листов и создание национальных систем отчетности о развитии нежелательных явлений или критических состояний в периоперационном периоде.

ОБЗОР ЛИТЕРАТУРЫ

Исследование процессов нервной пластичности и связанных с ними функций памяти является одним из фундаментальных направлений в анестезиологии. Понимание данного вопроса играет большую роль как для врача ‒ анестезиолога-реаниматолога, так и для пациента. В обзоре литературы описаны структуры и процессы центральной нервной системы, которые в той или иной степени являются мишенью для амнестического действия препаратов для седации и анестезии. Рассмотрены возможности формирования имплицитной и эксплицитной памяти в зависимости от различных уровней седации и анестезии. Особое внимание уделяется механизму воздействия ГАМК-ергических препаратов на процессы консолидации и реконсолидации памяти.

СЛУЧАИ ИЗ ПРАКТИКИ

Тяжелое течение новой коронавирусной инфекции (COVID-19) сопряжено со множеством жизнеугрожающих осложнений, которые приводят к отсрочке начала активных реабилитационных мероприятий и ухудшению долгосрочных результатов лечения. Одним из таких осложнений является формирование трахеопищеводного свища. Особенностью этой патологии при COVID-19 является замедленная регенерация тканей, что требует нестандартного подхода к тактике ведения таких пациентов.

В статье представлен клинический случай лечения беременной пациентки после осложненного тяжелого течения COVID-19 с развитием трахеопищеводного свища, сепсиса, синдрома приобретенной в отделении реанимации и интенсивной терапии слабости. Комбинация осложнений заболевания привела к затяжному (около 5 мес.) периоду реабилитации.

Современные стандартные компоненты интенсивной терапии таких пациентов, включая регулярный контроль давления в манжете эндотрахеальных/трахеостомических трубок, динамическую оценку нутритивного статуса и его коррекцию, рациональную антимикробную терапию, скрининг психических нарушений и раннюю реабилитацию, позволят минимизировать число как ранних, так и отсроченных осложнений COVID-19.

Читайте также: