Нарушения нозогнозии при шизофрении. Осознание болезни при шизофрении
Обновлено: 18.04.2024
Экзацербация симптоматики шизофрении. Выявление диссимуляции шизофрении
По мере того, как отступало властное аффективное напряжение, и снижалась актуальность галлюцинаторно-бредовых картин, больные приобретали возможность лучше владеть собой и начинали скрывать переживания, к которым одновременно менялось и их личностное отношение. Если процессуальная симптоматика стабилизировалась или регрессировала, больные все лучше и лучше входили в роль, попытки скрыть бред или галлюцинации требовали все меньше и меньше сознательного волевого контроля. И вследствие этого диссимулятивная реакция все больше приобретала черты автоматизированного акта.
Когда у больных наступала экзацербация симптоматики, вновь усиливалось эмоциональное напряжение или появлялось психомоторное возбуждение, попытки диссимуляции прекращались. С наступлением ремиссии, по мере затухания бреда, наряду с восстановлением частичного сознания болезни, диссимулятивные тенденции вновь возвращались.
В этот период существенно возрастала роль реальных жизненных мотивов, заставляющих больных диссимулировать: стремление поскорее выписаться, представить себя психически полноценным в глазах других, снять с себя ярлык душевнобольного, скрыть рудиментарные бредовые идеи или галлюцинации. Современная психиатрическая терминология обозначает такого рода мотивацию как тенденцию к дестигматизации.
Клинические проявления диссимуляции у больных на параноидном этапе течения шизофрении отличались большей вариабельностью и полиморфизмом. Сугубо индивидуальные у каждого больного, они, тем не менее, могли быть отнесены к нескольким основным вариантам.
1. Прежде всего, к ним следует отнести попытки избежать детализации в рассказе о своих переживаниях. Изложение бредовых построений делалось предельно кратко, лаконично. Попытки установить подробности наталкивались на сопротивление, при каждом новом вопросе больные все более и более замыкались, делались напряженными и отгороженными.
Некоторые больные уже в первых беседах с врачом, без специальных вопросов, сами сообщали о наличии галлюцинаций, но также обходили молчанием все просьбы описать их подробнее. Появлялась, таким образом, своеобразная парадоксальная картина: раскрывая главные признаки болезни, пациенты пытались сохранить в тайне второстепенные. Наши наблюдения показали, что такое проявление диссимуляции оказалось наиболее распространенным. В те или иные периоды оно отмечалось почти у всех больных. Даже в периоды экзацербаций, когда психопатологическая продукция предъявлялась наиболее открыто, такие попытки все-таки бывали.
2. В начале развития галлюцинаторно-бредового этапа шизофрении, когда переплетались паранойяльные и параноидные симптомы, можно было отметить проявления диссимуляции, строящиеся по типу «рационализации», «психологически понятных объяснений» болезни. Но здесь попытки «нормализовать» переживания были более нелепы и беспомощны, более примитивны по форме, с менее убедительной аргументацией, чем у больных на предыдущем, паранойяльном этапе течения процесса.
3. Больными предпринимались попытки «экранировать», замаскировать психотическую продукцию жалобами на несуществующие или слабо выраженные действительные соматические или неврологические расстройства. Чаще всего больные предъявляли жалобы на головные боли, бессонницу и «переутомление», выдвигая их в качестве основной причины помещения в психиатрическую больницу. В процессе длительного пребывания в стационаре многие узнавали из различных источников о побочных явлениях и осложнениях, связанных с лечением инсулином и психотропными препаратами, и требовали прекращения лечения, ссылаясь на якобы имеющие место осложнения и ухудшение физического состояния.
Информация на сайте подлежит консультации лечащим врачом и не заменяет очной консультации с ним.
См. подробнее в пользовательском соглашении.
Негативные психопатологические симптомы при шизофрении
1. Астенические явления. Астения, представленная в разной степени, наиболее часто бывает следствием органических повреждений мозга, соматических заболеваний, интоксикаций, депрессии, длительного и изматывающего перенапряжения, особенно умственного и эмоционального, истощающих энергетические запасы нерешаемых внутренних конфликтов, конституции, приема нейролептиков. Астения, связанная с шизофренией, встречается относительно редко. В силу некоторых особенностей И.А.Полищук (1956) определил ее как витальную. Такая астения возникает без определенных и упомянутых выше причин.
Больные центрированы на чувстве бессилия и истощаемости и как бы не замечают других отклонений или не придают им серьезного значения, в психическом статусе между тем признаков чрезмерной истощаемости не выявляется: больные могут беседовать часами, не обнаруживая усталости. Адекватное астении лечение и длительный полноценный отдых нe приносят желаемого эффекта. Нередко пациенты обнаруживают признаки эмоционального уплощения, снижение эмпатичности, необычные физические ощущения, отклонения в сфере внимания и мышления, нарушения самовосприятия. Все это позволяет предполагать, что в подобных случаях речь идет не о собственно астении, а об утрате осознавания чувства бодрости, активности и инициативы. Разумеется, под влиянием астенизирующих факторов у пациентов с шизофренией могут развиваться и картины истинной астении.
Явления астении одни авторы относят к продуктивным психопатологическим нарушениям (Тиганов, 1999; Бухановский, 2000), другие — к негативным (Полищук, 1956; шкала SANS). Подобные противоречия не единичны, но более заметны в отношении отклонений в сфере алементарной чувствительности, мышления и аффективных синдромов. Последние в упомянутой шкале не значатся ни в числе продуктивных, ни негативных расстройств. Деление расстройств на то и другое имеет относительный и достаточно условный характер. Бесспорным кажется только одно: продуктивные симптомы без негативных не возникают, негативные же симптомы могут существовать и без продуктивных нарушений.
2. Признаки психической диссоциации или интрапсихическая атаксия, проявляющаяся разлаженностью психических функций, их несогласованностью при психическом функционировании. Если, к примеру, депрессивный пациент с идеями самоосуждения и чувством вины обнаруживает также бред воздействия или бред преследования, то мы вправе зафиксировать в данном случае факт интрапсихической атаксии.
3. Селективное внимание — склонность больных оставлять без внимания доминантные, т. е. жизненно важные стимулы и реагировать на стимулы, не имеющие сколько-нибудь существенного значения. Так, пациент не обращает внимания на вопросы врача и в то же время целиком сосредоточен на игре пылинок на столе.
4. Эмоциональное оскудение — нарастающее с течением болезни угасание эмоциональных реакцией на различные события и потеря яркости чувств. Снижается и способность к эмпатии. Полного опустошения эмоциональной сферы обычно не бывает даже у длительно болеющих пациентов, островки эмоциональной жизни всегда в той или иной мере сохраняются.
Наряду с эмоциональным оскудением у части пациентов выявляются эмоциональная парадоксальность (больной проявляет безучастность к серьезным вещам, но может бурно реагировать на малозначащие ситуации) и эмоциональная двойственность (сосуществование полярных чувств и аффективных реакций к одному и тому же объекту или в одной и той же ситуации; пациент, например, «любит» мать и в то же время как бы сознательно делает все, чтобы «довести ее до сумасшествия»). Следует упомянуть и паратимию — склонность реагировать на что-либо эмоциями, полярными тем, которые были бы уместны и адекватны.
5. Нарастающее по мере болезни угасание общей психической активности, вялости, ослабления побуждений к деятельности, желаний, инициативы, интересов. В силу упадка активности пациенты все больше времени проводят в бездействии, лишаются увлечений, интересов и развлечений, не планируют свое будущее и считают даже относительно легкие, обыденные проблемы непосильными для себя. В их поведении решающую роль играют разного рода случайные обстоятельства, а не целенаправленная деятельность, нередко на глазах происходит их социальное снижение, их постоянно преследуют неудачи в учебе, на работе, в отношениях со сверстниками и в личной жизни.
Пациенты как бы плывут по течению, не имея ни желания, ни сил преодолевать давление жизни, справляться с трудностями и, в конце концов, поддерживать вокруг себя элементарный порядок и следить за своим внешним видом. В целом растущее безволие или абулия имеют далеко идущие проэнтропийные тенденции. Внешняя стимуляция может повысить активность пациентов, особенно если это специально созданные группы больных, работающих под руководством клинических психологов и социальных работников. Редко, однако, этого бывает вполне достаточно для самостоятельной жизни, особенно в трудных обстоятельствах, отдельным пациентам может быть свойственна сверхценная и весьма односторонняя активность, часто в ущерб другим ее направлениям.
Что касается других проявлений нарушения волевой активности, то следует указать на амбитендентность (сосуществование полярных побуждений к активности), а также импульсивность (действия или поступки, совершаемые под влиянием побуждений, оказавшихся совершенно оторванными от личности и бесконтрольными).
6. Нарушения в сфере экспрессии. Проявляются главным образом торможением выразительных актов (отсутствующий взгляд, малоподвижное лицо, однообразие поз, монотонный голос без аффективных ударений, сужение спектра жестов). Особенно заметны указанные отклонения в общении с людьми. Если пациенты погружаются в фантазии, смотрят волнующие фильмы, слушают музыку, рисуют или рассматривают произведения искусства, активность выразительной сферы может значительно возрастать. Походка многих пациентов напоминает деревянную, с отсутствием пластики, гармоничности и похожа на механическую. Руки пациенты нередко держат в карманах, за спиной, не смотрят по сторонам, прячут лоб под головным убором, охотно носят темные очки, отпускают густую растительность, наглухо застегивают пальто или пиджак — словом, как бы прячутся от любопытных прохожих. Иногда неестественно громко хохочут, гримасничают, совершают напоминающие тики движения, плач часто принимает форму истерик.
7. Нарушения памяти. Выявляется тенденция к преобладанию побочных воспоминаний, а также к тому, что легко теряется граница между воспоминаниями о реальных событиях и воспоминаниями о впечатлениях, почерпнутых из сновидений и фантазий. Иногда разные воспоминания как бы сливаются в одно, например пациент говорит, что однажды ехал на белом коне, а девушки на поляне весело смеялись. На самом деле выясняется, что пациент действительно ехал на коне, только другой масти, по березовой роще; эпизод же с девушками относится к совсем другой истории. Заметим, кстати, что криптомнезии, мнимые воспоминания или галлюцинации памяти, а также слуховые галлюцинации с ложными воспоминаниями большей частью встречаются при шизофрении. Бывает, что пациенты обнаруживают неожиданные и психологически непонятные провалы памяти, которые не восстанавливаются при помощи извне.
8. Нарушения речи. Нередко встречается расстройство просодической стороны речи, т. е. ее мелодики. Например, о заурядном событии пациент говорит с выражением совершенно неуместного восторга или пафоса, а о чем-то важном — тихо и так, словно оно его не касается. Типична утрата способности пациентов к диалогу, который требует использования множества навыков. По этой причине речь больных очень часто приобретает форму монолога, при котором пациент говорит,не умолкая один и при этом не обращает внимания на реакцию собеседника, некоторые пациенты придумывают новые и никому не понятные слова — неологизмы.
Одних больных могут привлекать необычно звучащие слова с каким-то таинственным смыслом, другие образуют неологизмы путем контаминации, т. е. слияния двух или даже трех разных слов в одно. Отдельные больные придумывают свой язык, состоящий из неологизмов, — неоглоссия. Часть пациентов обращает на себя внимание протокольной сухостью речи, другая — витиеватостью, замысловатостью, кажущейся многозначительностью, третья — склонностью к использованию научной терминологии, причем последняя большей частью понимается весьма упрощенно. Речь может быть ломаной и походить на речь иностранцев.
Иногда речь бывает манерной — с растягиванием и коверканием звуков, отчего порой становится похожей на детскую. Манерность речи может выражаться бессмысленным и неуместным использованием иноязычных слов и оборотов речи. Установлено также, что в речи пациентов с шизофренией, в отличие от речи здоровых индивидов, используется малое количество связующих слов, что делает речь пациентов как бы фрагментарной и не совсем понятной, порой двусмысленной, нередко встречаются разного рода речевые итерации. Достаточно часто наблюдаются нарушения письменной речи: значительные изменения почерка, косое или беспорядочное расположение строк, неуместное использование заглавных букв или отсутствие таковых, многочисленное повторение восклицательных и вопросительных знаков, ничем не обоснованное употребление стихотворных форм, включение в текст каких-то непонятных символов и др.
9. Нарушение воображения. Особенно часто встречаются отключение пациентов от реальности и уход в мир фантазий, причем иногда с нарушением самоидентификации. Для творческой продукции пациентов более свойственны, пожалуй, элементы сюрреализма, а также склонность к абстрактным формам, гротескному подчеркиванию каких-то элементов изображаемого, стереотипиям, когда рисунок повторяется множество раз, придумываются новые формы с каким-то скрытым смыслом (неоморфизмы). Продуктивное воображение у большинства больных терпит очевидный крах.
10. Нарушения мышления. Описано достаточно много отклонений в мышлении, которые считаются типичными, а некоторые из них — и характерными для шизофрении: разорванность мышления с шизофазией или нерелевантными ответами (мимо-ответами в иной логической плоскости), аморфное или нецеленаправленное мышление, разноплановое мышление, когда пациенты путают или смешивают логические плоскости своих высказываний, символическое мышление, формализм, резонерство, обрывы и закупорки мышления, паралогическое мышление, амбивалентность мышления, «двухколейное» мышление, когда пациент одновременно думает о совершенно разных вещах, некоторые виды обстоятельного мышления (в особенности связанного с бредом), резкие колебания уровня мышления (высокий уровень обобщения и абстрагирования вдруг сменяется на очень низкий), ментизм, полисемантизм, диссоциация мышления и речи (пациент думает одно, а говорит совершенно другое), аутистическое мышление, склонность к эгоцентрическим суждениям.
Страдает способность выполнять различные умственные операции, нарушаются границы и искажается содержание понятий. Темп мышления может быть ускоренным или замедленным, иногда он приобретает рваный характер (нормальный темп мышления вдруг сменяется его резким замедлением). Следует заметить, что у конкретного пациента нередко встречаются самые разные виды нарушения мышления.
11. Нарушения интеллекта. Проявляются снижением способности понимать значение различных жизненных ситуаций. От пациента невозможно порой получить достоверные сведения о том, почему он оставил работу или отчего распалась его семья. Он действительно не понимает, что привело к этому. Многие пациенты не могут объяснить такой относительно простой вещи, почему они оказались в психиатрической лечебнице. Иначе говоря, пациенты не в состоянии интегрировать всю ту стекающую к ним разнородную информацию и вывести реалистическое и твердое суждение о той или иной ситуации. При этом формально больные обладают достаточным опытом, знаниями, они могут без особого труда справляться со сложными умственными заданиями. Добавим, что речь не идет о бреде или галлюцинациях, препятствующих пониманию какой-то обыденной ситуации.
Описанный тип слабоумия носит, как можно видеть, весьма специфический характер: пациент обладает достаточными умственными возможностями, но не может их использовать для решения простых вроде бы проблем. Это то, что иногда определяется как ситуационное слабоумие. Его причинами могут быть оторванность больных от реальности, апатия, абулия, а также психическая диссоциация, парализующая сложные формы умственной деятельности. Данная интерпретация разделяется далеко не всеми исследователями. Е.Крепелин (1913) выделял, к примеру, восемь типов шизофренического слабоумия: простое (без продуктивной симптоматики), галлюцинаторное, бредовое, с разорванностью мышления, тупое, дурашливое, манерное и негативистическое.
Е.Блейлер (1920) связывает шизофреническое слабоумие исключительно с дефицитарной симптоматикой, равнодушием и «необузданными» аффектами, а также расстройствами ассоциаций, их неясностью, бесцельностью и протеканием по побочным путям. «Шизофреник, — пишет он, — не слабоумен вообще, но он слабоумен по отношению к определенному моменту, определенной констелляции, определенным комплексам».
Отечественные авторы (Снежневский, 1969; Титанов, 1985 и др.) полагают, что слабоумие или «дефект» при шизофрении развивается с постепенного распада высших слоев психики (имеются в виду личности) и распространяющегося затем на более глубокие слои психической деятельности, включая мышление и снижение общей психической активности. Конкретного описания картины слабоумия при шизофрении авторы, к сожалению, не приводят, упоминая в числе его проявлений, правда, аутизм (дефект типа «фершробен»), сокращение объема психической деятельности («астенический аутизм»), неспособность адаптироваться даже к незначительным изменениям жизненного стереотипа и эгоцентризм. Следует заметить, что понятия «слабоумие» и «дефект» отнюдь не равнозначны, по крайней мере, в количественном отношении.
12. Нозогнозия, или осознание факта болезни. Понимание факта болезни в манифестной стадии шизофрении отсутствует практически у всех больных шизофренией. В начальной и продромальной стадиях пациенты чувствуют, что больны или могут заболеть, догадываясь о возможности развития тяжелой болезни. Эти пациенты убеждают себя в том, что у них «что-то нервное». Иногда они опасаются быть откровенными: «Расскажу, и вы отправите меня в психушку, этого я не перенесу, мне незачем будет жить».
Случаи аутодиагностики шизофрении редки, а их мотивация неясна, во всяком случае, она отнюдь не банальна, не связана с праздным любопытством, идентификацией с кем-то из известных людей и потребностью в привлекательном имидже. Появляясь однажды, такие пациенты избегают в последующем контактов с психиатром, и дальнейшая их судьба врачам обычно малоизвестна. Признание факта болезни зачастую является формальным. Нередко оно бывает двойственным, а также частичным. Иногда сознание факта душевной болезни как бы вытесняется стойким представлением о наличии неизвестного соматического заболевания или убеждением в некомпетентности врачей и беспомощности науки.
Таковы симптомы, на основании которых в основном и выставляется диагноз шизофрении. Различия в диагностических критериях заболевания тем не менее существуют и носят достаточно значительный характер, меняясь к тому же со временем. Иметь представление о них, считаем, полезно не только в ознакомительном плане, но и для формирования личной и осознанной диагностической концепции.
Нарушения нозогнозии при шизофрении. Осознание болезни при шизофрении
Клиника диссимуляции паранояльной шизофрении. Течение диссимуляции при шизофрении
В целом сохранные интеллектуально-мнестические способности, а также достаточно адекватная критическая оценка ситуаций, не имеющих отношения к бреду, способствовали тому, что у ряда больных этой категории массивные бредовые построения ничем не обнаруживались на протяжении многих месяцев и даже лет, а внешне упорядоченное поведение и хорошие социальные контакты не давали основания даже предположить их наличия. Больные оставались в семье, изо дня в день продолжали выполнять свою обычную работу, и только какое-нибудь из ряда вон выходящее событие проливало свет на их систему бредового мировоззрения.
Приведенные обстоятельства могут во многом объяснить нередкие факты запоздалой госпитализации таких больных в психиатрические учреждения.
Во время первичной госпитализации непосредственно после помещения в стационар эти больные чаще всего достаточно подробно рассказывали о своих «изобретениях», «теориях», идеях ревности и якобы имевших место фактах супружеской «измены». Но при всей многоречивости старались обойти молчанием персекуторные идеи. Повод для маскировки бреда у многих больных возникал еще и потому, что они очень быстро приобретали своеобразный «горький опыт», который подсказывал, что их прежние «неосторожные» откровения, когда они делились с окружающими своими идеями, расценивались как признак психического отклонения.
Можно было наблюдать поразительные контрасты между откровенным изложением переживаний в приемном покое, уже через час сменявшийся их полным отрицанием и маскировкой в отделении. В беседах с врачами они спорили, настаивали, «обосновывали» неправильность помещения их в больницу, приводя многочисленные «подтверждения» своей правоты. При этом больные становились напряженными, настороженными, нередко злобными. Их стремление во что бы то ни стало доказать свое полное психическое здоровье подчас уже само по себе приобретало, как это справедливо подчеркивал Д.Р. Лунц (1964), доминирующий, сверхценный характер. Об этом можно было заключить и по тому, как некоторые больные с большой настойчивостью и постоянством возвращались к этой теме в любом разговоре с врачами.
Однако в процессе лечения состояние больных довольно быстро менялось. Под влиянием нейролептиков аффективная напряженность спадала, и больные обретали способность лучше владеть собой. А это, в свою очередь, создавало условия для более целенаправленной диссимуляции. Больные были вежливы, иногда даже подобострастны, словоохотливы, оживленно беседовали на посторонние темы, но тут же делались напряженными и отгороженными, как только расспросы касались бредовых переживаний.
У большинства больных с ведущей паранойяльной симптоматикой диссимуляция приобретала характер «рационального», «логического» объяснения тех своих высказываний и странностей в поведении, которые, по их мнению, явились главной причиной помещения в больницу. Пытаясь дезориентировать врачей, они истолковывали свои психотические переживания как заурядные, «психологически понятные» явления.
Структура негативной симптоматики
Факторный анализ делает возможным выделение среди негативных проявлений шизофрении двух групп симптомов.
Первый фактор, как полагают, не зависящий от воли пациента, включает в себя сужение круга интересов, утрату целей и ухудшение социальной адаптации.
Второй фактор связан с эмоциональными нарушениями и включает в себя симптомы ограниченного аффекта, сокращения диапазона эмоциональных реакций и обеднение речи.
Негативная симптоматика многомерна. Современные психиатры относят к ней: пассивность (ослабление волевой активности, отсутствие спонтанности), своеобразную ангедонию, аутизм (асоциальность, нежелание сотрудничать, сужение круга интересов, социальная отрешенность), слабую эмоциональную экспрессию (мимическая и голосовая невыразительность, моторная заторможенность, плоский аффект и бедность речи — алогия), невозможность быстро принимать решения (склонность к стереотипным решениям) и поддерживать беседу (отсутствие контакта с собеседником).
Исследования показали наличие определенной взаимосвязи между плоскостью аффекта и алогией, а также между ангедонией — асоциальностью и отсутствие проявлений воли — апатией (снижение уровня мотиваций).
Ослабление эмоциональной выразительности может быть следствием дефицита эмоционального выражения, тогда как ангедония — асоциальность-быть отражением падения способности испытывать удовольствие.
Негативная симптоматика при шизофрении обнаруживает сходство с некоторыми проявлениями ряда наркоманий, где они могут быть даже более разнообразны. Интересно отметить, что при наркоманиях связь между негативными симптомами и когнитивными нарушениями выражена более отчетливо, чем при шизофрении (Lysaker Ph. et al., 1997).
Наличие негативных симптомов на ранней стадии шизофрении ассоциируется с более неблагоприятным течением заболевания, выраженными проявлениями психоза и плохим социально-трудовым прогнозом.
Не вызывает сомнения тот факт, что на выраженность негативных симптомов влияют психосоциальные факторы: та окружающая больного шизофренией социальная среда, в которой он находится.
Негативные синдромы шизофрении
- Аффективная уплощенность
- Аутизм
- Алогия
- Абулия
- Ангедония
Апато-абулический синдром
Ослабление психической активности, пассивность, безынициативность всегда отмечали при шизофрении и относили к кругу негативной симптоматики, как подчеркивалось ранее, чаще обозначаемой не точным понятием «дефекта».
Апато-абулический синдром при шизофрении описывался в литературе как «падение энергетического потенциала», «динамическая пустота или инсуфициенция».
Психиатры нередко отмечали, что больной шизофренией может часами безучастно лежать в постели, не проявляя интереса к какой-либо деятельности. «. Это какой-то дремлющий субъект, ко всему совершенно безучастный, ни о чем, по-видимому, не думающий и ни о чем не заботящийся. он ничем не интересуется, ничем не занимается.. если его не заставлять гулять, он целые дни проводит в кровати» (Чиж В.П., 1911).
«Больной не знает, что такое печаль или радость, у него нет никаких желаний, кроме удовлетворения самых насущных физических нужд . о занятиях . он давно уже перестал заботиться, так как вследствие возрастающей духовной нищеты не знает более никаких желаний, а потому не чувствует и скуки». «В других случаях его еще можно побудить к механическим работам, от которых он видимо чувствует себя и внутренне бодрее, и, раз воспрянув от личной деятельности, он часто может подняться на несколько ступеней выше или, по крайней мере, задержаться на некоторое время в своем стремительном падении вниз» (Шюле Г., 1880).
Еще в тридцатые годы ХХ столетия была отмечена неоднозначность снижения психической активности, возможность ее выражения в разных формах. При этом замедленность моторных реакций, снижение скорости образования ассоциаций и трудность усвоения новых навыков не исчерпывали всей картины этого феномена.
Был выделен особый «crossover-феномен» при дефектных состояниях, заключающийся в увеличении паузы перед предъявлением раздражителя и сниженной скоростью реакции. Оказалось, что у больных шизофренией при короткой паузе отмечается замедленная реакция, особенно в тех случаях, когда пауза перед раздражителем предъявляется нерегулярно (психологический дефицит и «crossover-феномен» образуют «зет-индекс», считающийся достаточно информативным для диагностики шизофрении). В эксперименте у больных шизофренией было также выявлено снижение скорости реакции на различные стимулы в пределах одной модальности. Скорость реакции заметно снижалась при введении помех в деятельность больного.
При возрастании трудности задания, усиления интенсивности нагрузки у больных шизофренией наблюдается резкое снижение продуктивности психической деятельности, выраженное замедлением сенсомоторных процессов.
По мнению А.В. Снежневского (1970), снижение целенаправленной активности заметно уже в преморбиде и в ряде случаев является единственным симптомом латентной, вялотекущей шизофрении.
Ряд ученых считали, что пассивность при шизофрении является следствием не отсутствия мотива или его отдельных функций, а наоборот, особенностью самой мотивации, ригидностью и замедленностью. Г.В. Залевский (1973) обнаружил у больных шизофренией с выраженной негативной симптоматикой снижение активности, а у пациентов с продуктивной бредовой симптоматикой — ригидность. Было высказано предположение, что резкое снижение активности приводит к формированию слабых и неустойчивых мотивов, а высокая ригидность затрудняет переключение одного мотива на другой (Морогин В.Г., 1991).
А.Б. Смулевич с соавт. (1976) выделили два типа сниженной активности у больных шизофренией: первый с проявлениями вязкости, замедленности, безынициативности, несамостоятельности; второй — с утратой способности к изменениям переключения энергии, ригидностью и стереотипностью.
Не вызывает сомнения, что у больных шизофренией нарушены процессы, связанные с мотивационной сферой, ослаблена побудительная сила мотива: «мотив из реально действующего становится лишь знаемым» (Курек Н.С., 1996).
По мере нарастания дефекта больные шизофренией все в большей степени утрачивают свою самостоятельность. Высказывалось предположение, что падение инициативы при выборе цели у больных обусловленно дефицитом положительных и избытком отрицательных эмоций.
С помощью метода воксельной морфометрии Chua (1997) обнаружил отчетливую отрицательную корреляцию между выраженностью апато-абулического синдрома («психомоторная бедность») и объемом серого вещества в левой префронтальной области.
Апато-абулический синдром может возникать не только при шизофрении. Так, в частности, он отмечается при длительном злоупотреблении каннабиоидами, что следует иметь в виду при дифференциальной диагностике этих психических расстройств.
Ангедония
Термин «ангедония» не всегда однозначно понимается психиатрами. В специальной литературе ангедонию определяют как «сниженную способность испытывать приятные эмоции», «сниженное чувство удовольствия», «утрату интереса к приятным видам деятельности», «неспособность испытать удовольствие при участии в различных видах деятельности», «падение интереса к различным видам социальных взаимоотношений». «Больной живет в однообразном, бесцветном мире впечатлений» (Шюле Г., 1988).
В научных публикациях, особенно принадлежащих американским психиатрам, к негативной симптоматике относят ангедонию, полагая, что она встречается уже на ранних этапах развития шизофрении.
Ангедония считается синдромом, часто встречающимся в клинической картине шизофрении, 75% лиц, страдающих этим заболеванием, обнаруживают легкую степень выраженности ангедонии, у 25% отмечается тяжелая степень этого синдрома. Некоторые исследователи полагают, что выраженная ангедония встречается у 60% больных шизофренией.
Часто этот синдром регистрируется у тех больных шизофренией, которые на протяжении длительного времени демонстрируют ярко выраженную негативную симптоматику или симптомы дефицита (Horan W. еt al., 2006). Однако, говоря об ангедониии при шизофрении, описываемой в круге негативной симптоматики, можно отметить, что она имеет качественные отличия от ангедонии, встречающейся в рамках депрессии.
Некоторые авторы, говоря об ангедонии, подчеркивают, что этот феномен свидетельствует о «неспособности к выражению эмоций» или «аффективной уплощенности» («аффективной тупости»), сопровождающейся обеднением экспрессивных реакций. Следует отличать эти состояния от нарушений мимики и спонтанной двигательной активности, возникающих вследствие эксрапирамидной симптоматики, вызванной приемом нейролептиков (паркинсонизм).
Внешне ангедония может проявляться бедностью экспрессивных жестов, слабым, иногда неадекватным эмоциональным ответом на контакт с собеседником, недостаточностью речевых интонаций (монотонность голоса).
У некоторых больных ангедония сопровождается приступами дисфории, которые можно трактовать как эпизоды обострения депрессии или параноидного синдрома. У других пациентов ангедония часто является следствием снижения чувствительности как к приятным, так и неприятным эмоциям.
Предполагается, что этот синдром с трудом поддается как психотерапевтическому, так и психофармакологическому лечению.
Многие психиатры отводят ангедонии центральную роль в структуре негативной симптоматики, позиционируя ее как индикатор генетической чувствительности к шизофрении и критический показатель выраженности социальной дезадаптации, обусловленной неблагоприятным течением болезни.
В свое время S. Rado (1962) выдвинул гипотезу, согласно которой у больных шизофренией ангедония является одной из причин формирования негативных эмоций, так как гедонические переживания служат буфером, защищающим от отрицательных эмоций. По мнению P. Meechl (2001), подобный процесс может привести пациентов с ангедонией к тенденции получать от контакта с окружающей средой только негативные эмоции, что, в конечном итоге, ведет к тому, что больные шизофренией начинают общаться с окружающими как можно реже. Согласно этому автору, ангедония в общественной жизни является индикатором чувствительности к шизофрении или шизотипии.
Ангедония обычно определяется в контексте клинического собеседования. Больного спрашивают не только, как часто он отдыхает или участвует в каком-то виде социальной деятельности (выявляется ограниченная занятость), но и открыто интересуются, насколько ему это нравится, насколько он заинтересован в той деятельности, в которую был вовлечен в последнее время.
Многие проявления ангедонии отражают не только утрату гедонического проявления, но и дефицит социальной активности.
Больные шизофренией демонстрируют низкий уровень предвосхищения удовольствия, при этом показывая сходные со здоровыми людьми но показатели за контролем полученного удовольствия. Исследования A. Kring et al. (2000) обнаружили, что шизофрению характеризует целостное восприятие удовольствия от какого-либо вида деятельности, особенно после воздействия определенных стимулов, однако уровень предвосхищения этого удовольствия оказывается сниженным.
Последние исследования ангедонии способствовали появлению гипотезы, согласно которой она является отражением плохой памяти на субъективно приятные эмоции. Предполагается, что дефициты в расшифровке и удержании эмоционально насыщенной информации могут привести пациентов к приятным воспоминаниям, которые в их восприятии будут менее приятны, чем они на самом деле были в тот момент.
Для психометрической оценки выраженности ангедонии наиболее часто используют шкалу оценки выраженности негативных симптомов (SANS), которая точно оценивает данный синдром. Ее подшкала «ангедония — асоциальность», включает в себя такие пункты, как различные виды отдыха и развлечений, сексуальное влечение, способность испытывать близкие чувства и отношения с друзьями и ровесниками). Помимо шкалы SANS для оценки выраженности ангедонии пользуются некоторыми пунктами шкалы позитивных и негативных симптомов (PANSS), шкалой синдрома дефицита (SDS) и шкалой «эмоциональной тусклости» (SEB). Шкала SDS оценивает количество испытываемых эмоций, ограничение разнообразия эмоций и снижение социальных желаний, шкала SEB-изменение поведения, связанного с равнодушным отношением (снижение интереса к семье, безразличие к сложившейся ситуации, незаинтересованность в своем будущем).
Недавно разработанная шкала TEPS, предназначенная для оценки временных ощущений по шкале удовольствия, проводит различия между удовольствием от еды и покупок и является довольно перспективным средством для оценки выраженности ангедонии у больных шизофренией и лиц, предрасположенных к этому заболеванию.
Как отмечалось ранее, комплекс негативной симптоматики при шизофрении, как показали последние исследования, не связан с позитивными симптомами. Отмеченная закономерность характерна и для ангедонии, выраженность которой не коррелируют с интенсивностью психотических переживаний, например, бреда и галлюцинаций, а также с симптомами нейрокогнитивного дефицита. С симптомами депрессией проявления ангедонии обнаруживают довольно умеренную взаимосвязь, причем в большей степени выраженную по отношению к таким симптомам, как заторможенность, медлительность, недостаток энергии.
Родственники больных шизофренией также бывают склонны к проявлениям ангедонии, особенно те, которые обнаруживают шизоидные или параноидные черты характера.
Проявления ангедонии обнаруживают умеренную взаимосвязь с критериями исполнительных функций у больных шизофренией и их родственников. Кроме того, доказано, что ангедония имеет отношение к социальной изоляции больного шизофренией. Взаимосвязь между выраженностью ангедонии и степенью социальной активности на всем протяжении течения болезни также не вызывает сомнения.
Многими исследователями было показано, что социальная ангедония является предвестником самых разнообразных расстройств шизофренического спектра.
Аутизм
Понятие «аутизм», по мнению многих психиатров, несмотря на неоднократные попытки дать определение «аутистическому спектру симптомов», остается достаточно расплывчатым.
Создается впечатление что аутизм — сложный синдром, возможно, интегрирующий ряд проявлений шизофрении, включая когнитивные и эмоциональные нарушения, а также изменение поведения.
По Е. Блейлеру (1911) аутистическое мышление оторвано от реальности, суждения формируются в согласии не с логикой и реальными фактами, а с аффективными потребностями больного.
Согласно G. Benedetti (1983), аутизм и первичные симптомы расщепления являются двумя сторонами одного болезненного процесса. При этом аутизм трактуется автором как защитно-компенсаторная реакция на расщепление.
Многими исследователями подчеркивалось, что аутизм в какой-то мере исключает сопереживание.
Больные становятся мало доступными для естественных внешних раздражителей. Окружающий мир, физическая реальность привлекает их в гораздо меньшей степени, чем собственный внутренний мир, по мнению пациентов, более интересный и глубокий.
Аутизм усиливается при бреде и онейроидном помрачении сознания.
Больные стремятся к изоляции, становятся замкнутыми, малоразговорчивыми, формально контактируют с окружающими, проявляя равнодушное отношение даже к близким людям. «Они . уходят в тихий, невозмутимый мир своих призраков» (Шюле Г., 1988).
Пассивность, достаточно частый спутник аутизма. Больной может длительное время не выходить из дома и долго лежать в постели. Здесь имеет место нарушение социальных коммуникаций, сужение круга общения и, главное, потребности в нем.
Дифференциальная диагностика симптомов аутизма при шизотипических, шизоаффективных расстройствах и параноидной шизофрении представлена в таблице 13.
Синдром аутизма включает в себя признаки измененного мышления: усиление пассивного воображения и нарушения логики рассуждений. Больному шизофренией с отчетливыми симптомами аутизма трудно поставить себя на место другого человека, распознать его чувства, понять что последний имеет в виду, какой смысл вкладывает в свои слова и каковы его намерения.
Исследования показали, больной шизофренией независимо от того, насколько развит его интеллект, испытывает трудности понимания неверных высказываний и обмана.
При аутизме прослеживаются определенные пересечения со сложностью понимания самого себя, недостаточностью автобиографической памяти, нарушением способности к рассуждениям.
Таблица 13. Дифференциальная диагностика симптомов аутизма при шизотипических, шизоаффективных расстройствах и параноидной шизофрении
Случай лечения параноидной шизофрении у пациентки 28 лет (F20.0)
Пациентка П. 28 лет обратилась за медицинской помощью в психиатрический стационар по настоянию родителей.
Жалобы
При поступлении жаловалась на чувство воздействия со стороны окружающих людей, тревожность, беспокойный сон, путаницу мыслей, "голоса" в голове и животе.
Выяснилось, что наследственность пациентки психопатологически отягощена шизофренией дедушки со стороны матери.
Анамнез
Со слов родителей и согласно медицинской документации, девушка заболела в возрасте 23 лет. Именно тогда стали появляться отчётливые изменения личностных качеств в виде постепенно нарастающей замкнутости, снижения социальных интересов, активности. Приблизительно в январе 2014 года самочувствие резко изменилось: появились страх, тревога, ощущение, что некие лица воздействуют на мозг и управляют ею. Родители казались "чужими людьми". В дальнейшем возникла убеждённость в наличии любовных отношений с известным художником. Девушка говорила, что мысленно разговаривает с ним про любовь. Она была уверена во взаимности с его стороны. Своё состояние в то время пациентка описывает как близкое к экстазу. У неё появилось чувство своей "святости", особой близости к богу ("богоизбранности"). Изменилось восприятие мира, но как именно, девушка не могла объяснить и описать. В то же время пациентке стало казаться, что у неё есть "экстрасенсорные" способности. "Внутри головы" всплывали события будущего, например, как родители погибают в авиакатастрофе и цунами. Некий "божественный" внутренний голос наставлял и поучал её. Девушка разговаривала с воображаемыми людьми, совершала малопонятные действия ("какие-то манипуляции руками"). Под влиянием голосов прикладывала гусиное перо к сердцу, обливала голову святой водой, боролась с "нечистой силой" с помощью "чтения книг по астрономии". Не спала, пыталась убежать из дома, оказывала сопротивление близким. В связи с этим по настоянию родителей была госпитализирована в психиатрический стационар. Из медицинских сведений известно, что ранее пациентка неоднократно проходила лечение в психиатрических больницах с диагнозом "параноидная шизофрения".
Пациентка родилась в городе Мурманске. Беременность и роды у матери протекали без осложнений. Девушка единственный ребёнок в семье. Раннее развитие проходило без особенностей, по характеру сформировалась достаточно общительной, склонной к мечтательности. До 12 лет воспитывалась в полной семье, потом родители развелись. Мать характеризует как вспыльчивую и раздражительную, отца называет более добродушным и отходчивым. После 11 класса девушка поступила в ВУЗ на биотехнолога, затем работала по специальности. В настоящее время пациентка не замужем, не имеет детей и находится на попечении родителей. Проживает в семье матери в удовлетворительных материально-бытовых условиях. Из перенесённых болезней — только детские инфекции без осложнений и простудные заболевания. Аллергологический анамнез не отягощён. Туберкулез, гепатит, венерические заболевания отрицает.
Обследование
Психический статус: сознание не помрачено. В месте, времени и собственной личности ориентирована правильно. Идёт на контакт, но на вопросы отвечает односложно и неохотно. Часто даёт мимо-ответы, пожимает плечами, отвечает: "Не знаю". Лицо маскообразное. Мимика ослаблена, эмоции практически отсутствуют, но иногда на лице появляется улыбка, не соответствующая ситуации. Наличие "голосов" больная не отрицает, говорит: "Наверное, они в голове, но я их слышу в животе". Содержание слуховых галлюцинаций не раскрывает, сообщает только, что они "ругают, иногда подсказывают, что делать". Выявляется снижение уровня суждений и обобщений. Суицидальные мысли категорически отрицает, агрессии не проявляет. Критика к своему состоянию отсутствует. Соматический статус: общее состояние удовлетворительное. Пациентка нормостенического телосложения, удовлетворительного питания. Кожные покровы и видимые слизистые обычной окраски, чистые. Периферические лимфоузлы не увеличены. Дыхание в лёгких везикулярное, хрипы не выслушиваются. Пульс 77 ударов в минуту, ритмичный, удовлетворительного наполнения, не напряжён. Артериальное давление 110/70 мм рт. ст. Тоны сердца звучные, ритмичные. Живот мягкий, безболезненный при пальпации во всех отделах. Поколачивание по пояснице безболезненное с обеих сторон. Мочеиспускание и стул в норме. Неврологический статус: Глазные щели равные. Зрачки округлой формы, равновеликие. Фотореакции живые, симметричные. Реакция конвергенции (способность глаз поворачиваться друг к другу) с обеих сторон сохранена. Движения глазных яблок происходит в полном объёме. Двоения в глазах и нистагма (непроизвольного колебательного движения глаз) нет. Лицо симметричное. Язык по средней линии. Сухожильные рефлексы средней живости, одинаковы с обеих сторон. Брюшные рефлексы низкие, идентичные справа и слева. Чувствительных расстройств нет. В позе Ромберга (стоя со сдвинутыми вместе стопами, закрытыми глазами и вытянутыми прямо перед собой руками) пациентка устойчива. Координаторные пробы выполняет удовлетворительно. Менингеальных знаков, возникающих при раздражении мозговых оболочек, не выявлено.
Были проведены клинические анализы крови, общий клинический анализ мочи, биохимическое исследование крови. Патологий не обнаружено. Результаты анализа крови на вирусные гепатиты В и С, ВИЧ-инфекции, сифилис отрицательные. Рентгенография органов грудной клетки и УЗИ органов брюшной полости без патологии. По данным ЭКГ, средняя частота желудочковых сокращений 76 ударов в минуту. Ритм синусовый. Нормальное положение электрической оси сердца во фронтальной плоскости. По результатам ЭЭГ наблюдаются умеренные нарушения биоэлектрической активности головного мозга, свидетельствующие о диффузной ирритации коры (раздражении отделов мозга), дисфункции диэнцефальных (гипоталамических) структур со снижением устойчивости общего функционального состояния головного мозга. Пациентка была направлена на консультации к терапевту и неврологу: данных за острую терапевтическую и органическую патологию не выявлено.
Диагноз
Лечение
На фоне лечения нейролептиками состояние больной несколько улучшилось: девушка стала контактнее, общительнее, уменьшилось количество обманов восприятия, снизился уровень тревоги, улучшился сон, упорядочилось поведение.
Выписывалась пациентка в удовлетворительном состоянии под наблюдение психиатра по месту жительства. Перед выпиской с пациенткой проведена психотерапевтическая беседа, даны рекомендации, выписаны рецепты на нейролептики. Дальнейшее лечение больная проходила в дневном стационаре при психоневрологическом диспансере.
Заключение
Девушка страдает психическим заболеванием около пяти лет. Наличие галлюцинаторно-бредовой симптоматики, неадекватность, снижение воли и влечений, отсутствие эмоций, а также результаты проведённых обследований указывают именно на параноидную шизофрению. Эффективность выбранного лечения говорит о том, что при подобном расстройстве применение нейролептиков — лучшее решение.
Читайте также: